Григорий Родченков: "Я спортсменов насквозь вижу и знаю!"

Все ближе дата публикации второй части доклада Макларена, которая должна пролить больше света на обвинения российского профессионального спорта в государственной системе допинга.

Про первую часть доклада Макларена подробно ЗДЕСЬ

Самое время прочитать одно из самых больших интервью Григория Родченкова, одного из главных героев идущего расследования, бывшего руководителя российской антидопинговой лаборатории ФГУП "Антидопинговый центр", на показаниях которого строится большая часть этих обвинений.

Также, скорее всего, именно данные Родченкова играют значительную роль в основе массовой поимки российских атлетов в ходе ретроактивной перепроверке допинг-проб с прошедших Олимпиад.

Это интервью было сделано перед началом Зимних Олимпийских Игр Ванкувер-2010 после допинговых скандалов с российскими биатлонистами.

Интересно вспомнить, что предыдущий президент МОК Жак Рогге уже в 2010-м году "заявил, что озабочен проблемой допинга в нашем спорте, и призвал власти РФ к решительным мерам."

На это "отечественные спортивные власти в ответ заверили, что сегодня российская сборная абсолютно чиста и ошибки прежних олимпиад не повторятся."

Вот само интервью, в котором "злой гений Сочи-2014" говорит много правильных вещей, в том числе и о возможности искоренения допинга в спорте.

Василий ПАРНЯКОВ

"— Григорий Михайлович, вы верите в заговор против олимпийской сборной России?

— Никакого заговора против наших спортсменов не было и нет, это все эмоции.

— Почему же тогда все СМИ так заинтересовались "русским допингом"?

— Ну а чем же еще интересоваться накануне Олимпиады?.. С другой стороны, проблемы по антидопинговой линии в России действительно есть, и рано или поздно они должны были всплыть. Как известно, Россия подписала Международную конвенцию ЮНЕСКО 2005 года о борьбе с допингом в спорте, Россия подписала Кодекс Всемирного антидопингового агентства (WADA), но в то же время из-за рубежа поступают жалобы на нарушения антидопингового законодательства.

Прежде всего до сих пор нет режима свободного перемещения допинговых проб мочи и крови через государственную границу, потому что действующие инструкции не учитывают специфику допинг-контроля, а рассматривают любой биоматериал, включая кровь и мочу, как возможность незаконной практики, связанной с трансплантацией органов, или даже попытку биотерроризма. По сути, перевозка пробирки с кровью или флаконов с мочой приравнена к перевозке изъятой почки. В итоге Жак Рогге выступил с заявлением, что в России не создано условий и для свободной работы офицеров допинг-контроля, которые должны внезапно приходить к спортсмену, забирать пробы и везти их в любую лабораторию за рубежом.

Наконец, и это самое главное, у нас в стране до сих пор сохраняется терпимое отношение к допингу, из-за которого спортсмены чувствуют, что их в случае чего будут поддерживать и защищать. Это очень сильно раздражает зарубежную спортивную общественность.

Еще одна причина того, что наши спортсмены попадаются на допинге — отсутствие правдивой информации на этикетках лекарственных средств. Во всем мире действует правило: если какой-либо лекарственный препарат содержит допинговое вещество, то это должно быть обязательно указано на этикетке или в описании. Но у нас продолжают выпускать ряд препаратов, например диуретики или тот же фенотропил, где содержание допинга вообще не указано. Что, в свою очередь, дает спортсменам повод заявлять о том, что они "случайно" употребили не тот препарат.

— А может, и вправду случайно? Многие известные спортсмены публично жалуются, что антидопинговое законодательство стало настолько строгим, что они не могут принять даже обычных лекарств от простуды или астмы...

— Да они его никогда не читали!.. Если действовать по правилам, то проблем не будет. Если спортсмену необходимо принимать какие-то препараты, например кортикостероидные, то он может и должен оформить терапевтическое разрешение. Именно для этого и созданы специальные антидопинговые службы, в России это РУСАДА, на сайте которой даны телефоны, ответы на письма и консультации, а также переводы на русский язык международных стандартов WADA, регламентирующих антидопинговый контроль.

— Вернемся к Ванкуверу. Особо пристально смотрят за сборной России по биатлону, что, наверное, неудивительно: российские биатлонисты уже несколько лет подряд становятся героями допинг-скандалов, а глава Международного союза биатлонистов Андерс Бессеберг даже назвал допинг "системной проблемой" российского спорта. Следует ли нам и на нынешней Олимпиаде ждать новых скандалов с биатлонистами?

— Видите ли, вся эта скандальная эпопея связана с применением рекомбинантного эритропоэтина, а эритропоэтин (ЭПО), в свою очередь, связан с циклическими видами спорта — с биатлоном, лыжными гонками, велоспортом, где спортсмену необходимо проявлять чудеса выносливости. В скоростно-силовых видах спорта его практически нет.

Проблема же была в том, что действовавшая до недавних пор методика обнаружения и критерии идентификации эритропоэтина были ориентированы на высококачественные препараты ЭПО. А когда его начали выпускать по лицензии в различных странах, эта продукция уже не соответствовала международным стандартам, включая критерии идентификации WADA! То есть лаборатории видели, что у спортсмена явно ненормальная картина изоформ ЭПО, но это не укладывалось в жесткие критерии идентификации, и проба рапортовалась как отрицательная.

К сожалению, этим стали пользоваться дельцы от спорта. Антидопинговые службы знали об этом на основе инсайдерской информации, более того, предупреждали: смотрите, у вас ненормальное в команде творится, у вас кто-то там снабжает спортсменов запрещенными препаратами, разберитесь. Это повторяли не один раз.

В итоге в мае 2009 года WADA изменила критерии и потребовала применить их к пробам прошлых лет, которые сохранялись в некоторых лабораториях. Начался "звездопад", и это закономерно. Кстати, могу вас заверить, что скандалов могло бы быть больше. Просто не все пробы, которые могли бы дать положительный результат, сохранились. Любая лаборатория не имеет возможности хранить все пробы, что получает в течение года. Они хранятся три месяца, а вот "картиночки" этих проб, то есть распечатки анализов, сохраняются. И спортсмены, избежавшие наказания, находятся под жестким контролем, это так называемая красная группа, их пробы берутся и тестируются с удвоенной и утроенной частотой. Особенно эффективен анализ крови по программе "Биологический паспорт", суммирующий большое количество косвенных данных, которые сегодня все больше и больше выступают в качестве доказательной базы при решении судьбы спортсменов.

— Насколько вероятна возможность ошибки в ходе тестов?

— Ошибка практически невозможна. При получении положительного результата на допинг проба тут же направляется на повторный анализ, который делает другой специалист. Все пробы перекодируются и ежедневно сопровождаются образцами контроля качества для оценки работы лаборанта и состояния аналитического оборудования.

— Встречались ли вы со случаями административного давления, когда вы, предположим, определяли применение допинга, а спортивные руководители просили вас закрыть на это глаза, дескать, этот атлет — надежда всей страны, его нельзя дисквалифицировать?

— Нет. У руководителей федераций есть совершенно четкое понимание, что сейчас ничего нельзя скрывать, нельзя обманывать, хотя по-человечески им очень жаль спортсмена, в подготовку которого вложено столько средств и времени. Другое дело, меня шокирует, что нарушители антидопинговых правил, лыжницы и биатлонистки, становятся у нас чуть ли не национальными героями. Их жалеет вся страна, у них берут интервью, из них делают страдальцев. И они вместо того, чтобы покаяться, начинают выступать против очевидных фактов, изворачиваться, идти в суды.

Согласно Кодексу WADA, высшей инстанцией для всех спортивных разбирательств является Арбитражный суд в Лозанне. И когда арбитраж с участием всех адвокатов и специалистов подтвердил, что анализ на допинг был положительным, то считается недопустимым обращаться в суды общей юрисдикции, это противоречит духу Кодекса WADA, где прописано, что спорт — это совершенно особый вид человеческой деятельности с правилами, которые надо принять и которым надо следовать.

— Какие еще сборные приковывают к себе усиленное внимание экспертов МОК? Наверное, не только российские спортсмены засветились в допинг-скандалах...

— Думаю, никто из участников не избежит сурового допинг-контроля. Например, во время прошлой Олимпиады в Турине были дисквалифицированы австрийские лыжники — в их гостинице или где-то рядом допинг-офицеры обнаружили использованное оборудование для переливания крови. Другой недавний громкий скандал связан с немецкой конькобежкой Клаудией Пехштайн, у которой ни разу не было ни одной положительной пробы, но все равно ей дали дисквалификацию на основании косвенных улик. А это пятикратная олимпийская чемпионка, гордость германской сборной. У всех стран существуют проблемы применения запрещенных препаратов, хотя мы часто видим только отблески этих проблем, потому что все тонкости системы употребления допинга всегда глубоко законспирированы. Что делать, допинг — это определенная ниша в спорте и бизнесе и это явление будет всегда, пока существует спорт.

— Последние Олимпиады и крупные международные соревнования по отдельным видам спорта запомнились большим количеством наград, возвращенных постфактум. Почему дополнительные допинг-тесты проводились уже после завершения турниров?

— Накануне всех Игр делаются заявления, что тесты во время Олимпиады поставят надежный заслон всем обманщикам. Но дело в том, что во время Игр все тесты делаются в ускоренном режиме, когда ответ надо давать каждые 24 часа. То есть во время Игр анализы делаются на базовом уровне, что не всегда позволяет сразу обнаружить новые препараты или признаки применения профессиональных допинговых манипуляций. Поэтому МОК оставляет за собой право анализировать пробы в течение 8 лет на случай выявления тех препаратов, что не были известны на дату проведения анализов или для них еще не была разработана методика определения. Отсюда и скандалы с возвращением наград.

— Вы упомянули про еще неизвестные науке препараты. Можно ли привести примеры таких новейших технологий?

— Например, сейчас появились САРМы — селективные модуляторы андрогенных рецепторов. Они в небольших дозах действуют как сильнейшие анаболические стероиды. САРМы — это совершенно революционные препараты, которые сейчас находятся на последней стадии клинических испытаний. Или еще ППАРы — агонисты дельта-рецепторов активации пролиферации пероксисом. Это препараты, которые влияют на генетически заложенный механизм энергообеспечения человека, когда молекулы жира начинают расщепляться не через 10-20 минут работы, а уже через минуту. Можете представить себе автомобиль, у которого к бензиновому и электрическому двигателю приделан еще и дизельный — все эти двигатели включаются на полную мощность вместе. Через некоторое время эти препараты появятся на спортивном черном рынке, но мы уже сейчас благодаря сотрудничеству с Кельнской антидопинговой лабораторией и научным грантам Министерства спорта и туризма создали надежную методику их обнаружения.

— Какими антидопинговыми новинками может запомниться ванкуверская Олимпиада?

— Самая главная новинка — это биологические паспорта спортсменов. В декабре 2009-го WADA утвердила правила, по которым они создаются. Паспорт содержит индивидуальные данные спортсмена о динамике показателей крови по уровню гемоглобина, гематокрита, также будут данные по состоянию эндокринной системы и стероидного профиля, что в сумме позволит сделать вывод о применении допинга. Спортсмены, чьи биологические паспорта дают повод для сомнений, сформируют целевую "красную" группу для тестирований. Кроме того, на основании этих паспортов можно вычислить периоды, когда спортсмены могли применять допинг, а знание таких циклов и временных интервалов обеспечит наиболее эффективный контроль.

— Что-нибудь из опыта Ванкувера может пригодиться при организации Олимпиады в Сочи?

— Прежде всего, это мое личное мнение,— опыт организации волонтерской службы. Уверен, что нам по линии антидопинговой службы понадобится большое количество волонтеров со знанием английского языка. Понимаете, после соревнования спортсмену дается час, чтобы сдать пробы для допинг-контроля. И в этот час сотрудник антидопинговой службы должен отслеживать все перемещения спортсмена, потому что он может не сразу пойти сдавать пробу, а отправиться, допустим, в раздевалку переодеться, пойдет в смешанную зону давать интервью и так далее. При этом надо объяснить по-английски уставшему и не всегда адекватному спортсмену, что нельзя идти в душ, запираться в туалете, это будет нарушением правил.

— А теперь давайте посмотрим на ситуацию с допингом глазами самих спортсменов. Наверное, их бесполезно уговаривать отказаться от допинга, ведь в свое время они благодаря этим препаратам смогли выделиться из общей массы начинающих спортсменов, допинг помог обойти сотни конкурентов, войти в юношеские сборные, начать карьеру...

— Вы немного утрируете, но доля правды в этом есть. Бороться с допингом на олимпийском уровне мы можем, но это не есть искоренение запрещенных препаратов. Их применение начинается в юном возрасте, где не всегда проводится антидопинговый контроль. Цель антидопинговой борьбы — это создание максимально благоприятных условий для честных спортсменов. Что же касается борьбы с допингом, то с этим злом необходимо бороться на самом низовом этапе, начиная, наверное, с юношеских команд, где именно и закладывается "культура потребления допинга". Эта "культура" является злом еще и потому, что именно она фактически выбила тех тренеров, которые были классными методистами, работали на перспективу, разыскивали таланты. На их месте оказались те, кто ставит на фармакологию, чтобы за два-три года добиться успеха. К сожалению, применение допинга позволяет пробиться тем спортсменам, которые без него никогда бы не добились тех результатов, которыми так сегодня гордятся. И они, как сорняки, забили тех, кто мог бы честно строить спортивную карьеру на своих природных силах, труде и поте. Вот пример — во время пекинской Олимпиады побеждали велосипедисты, которых тренеры терпеливо вели по два-три олимпийских цикла, тщательно подготавливая к победе. У нас не очень много таких тренеров, которые могли бы готовить спортсменов по 7-8 лет, зато доминирует другой подход — максимально быстрое достижение результата, и тут не всегда все чисто. Поэтому мы должны сделать так, чтобы часть наших спортсменов и тренеров ушли в никуда. В том смысле, чтоб не передали никому свой допинговый опыт и "культуру". Это, кстати, не функция антидопингового центра, а работа РУСАДА и спортивной общественности.

— Но где гарантия, что на смену не придут такие же испорченные допингом спортсмены?

— Все зависит от того, насколько в российском обществе будет создана атмосфера нетерпимости к запрещенным препаратам. Спортсменов держит только страх. Пока они видят, что на их "фокусы" закрывают глаза или даже прикрывают, они будут применять допинг. Когда же создается атмосфера нетерпимости, все это быстро сходит на нет. Понимаете, спорт — это стиль жизни, иногда — уход от реальности. Каждый спортсмен прекрасно знает: спорт настолько затягивает, что формируется своего рода групповая психология, когда тебя волнует только то, как ты котируешься среди своих — допустим, в группе из 100 бегунов или в группе из 50 боксеров. И если факт употребления допинга станет позором в этой группе, то никто его принимать не станет. В голову даже не придет!

— Вы пришли работать в антидопинговую службу из профессионального спорта, став в начале 80-х мастером спорта по легкой атлетике. Скажите, во времена СССР ситуация с допингом была легче?

— Ситуация была другая. К примеру, тогда самым шиком считался станозолол, он вообще до 1985 года не определялся в лабораториях. А сейчас он считается анаболиком каменного века. Были популярны стимуляторы и анаболики из ГДР. Ничего этого уже нет.

— Ваше спортивное прошлое помогает в работе?

— Конечно! Я же спортсменов насквозь вижу и знаю. А они-то думают, что мы тут только за приборами сидим и дальше компьютера не видим..."

Беседовал Владимир Тихомиров

Источник: Огонек