Интервью нового президента ВФЛА Дмитрия Шляхтина: "Чудес не бывает, сломать за две-три недели то, что строилось годами, невозможно."

– Министр спорта Виталий Мутко назвал кандидатов на пост президента ВФЛА очень смелыми людьми. Объясните, зачем вам, региональному министру и руководителю футбольного клуба, нужна такая, мягко говоря, проблемная федерация?

– Вы знаете, мне в жизни всегда доставались проблемные проекты. Проще всего прийти на успешное дело и сидеть там, болтать ногами. Вот возьмите два разных объекта: шикарный, новенький спортивный комплекс и старый сарай, который завтра разрушится, и предложите людям – куда пойдете работать? 99 процентов захочет поруководить в новом объекте. А кто-то придет и за 10-15 лет из сарая сделает современный комплекс, не хуже первого.

– То есть вы видите себя как профессионального антикризисного менеджера?

– Не то, чтобы я себя вижу... Просто жизнь так складывается, что меня всегда бросают в топку.

– Как чисто физически вы собираетесь совмещать три полноценные должности – президента ВФЛА, регионального министра спорта и председателя совета директоров в футбольных "Крыльях Советов"?

– На самом деле, я даже до выборов в ВФЛА минимум два дня в неделю проводил в Москве. Занимался тут вопросами подготовки к футбольному чемпионату мира, федеральными программами и тому подобным. Мое мнение: в Самарской области на всех направлениях расставлены высококлассные специалисты, и отлажено взаимодействие между ними. Там все относительно благополучно, что позволит мне работать удаленно. С губернатором региона все согласовано, он меня поддержал.

– А как же футбол?

– Не скрою, футбол занимал и продолжает занимать большое место в моей жизни, мне это интересно. "Крылья Советов" – серьезный антикризисный проект, когда команда из ФНЛ всего за год с первого места благополучно вернулась в премьер-лигу. Но нужно сделать свой выбор, и я готов отдать приоритет легкой атлетике.

– Проясните ситуацию со странным комментарием сразу после вашего выдвижения: мол, вы ни о чем не знали и это произошло без вашего ведома?

– Мы с Александром Иосифовичем (президент Федерации легкой атлетики Самарской области Александр Казмерчук. – Прим. "СЭ") проговаривали этот вопрос, потом я ушел в отпуск. И не знал, выдвинул он меня в итоге или нет, поэтому и получилась такая картина.

– Вы получили совершенно новый состав президиума. Насколько вы намерены менять работу федерации изнутри, реформировать ее структуру, внедрять новые проекты?

– Прежде всего, мне нужно разобраться: что за люди в федерации, каков их уровень, какие основные направления работы, и так далее. Самое главное – это на каждое направление поставить классного специалиста, и дать возможность молодежи реализовывать себя. В целом, это стандартный антикризисный план, ничего нового.

– Реально будет составить и реализовать этот план всего за шесть с небольшим месяцев, остающихся до Олимпиады в Рио?

– На самом деле, нет даже этого времени, реально у нас остаются два-три месяца. ИААФ ждет от нас жестких, кардинальных решений, и принимать их необходимо сегодня, а не завтра. Я думаю, комиссия ИААФ четко отслеживает все наши шаги, в том числе и выборы. В марте на Совете ИААФ мы представим отчет о том, что же было сделано за это время. Если удастся убедить, что мы кардинально изменили всю модель, формат, конструкцию российской легкой атлетики...

– Вы думаете, это реально?

– Наверняка, многие будут сомневаться. Ведь чудес не бывает, сломать за две-три недели то, что строилось годами, невозможно. Одно дело – пара ошибок, но мы имели дело с системой, с мировоззрением, если хотите. Предстоит доказать, что мы реально стали по-другому мыслить и существовать. ИААФ вот ставит задачу опросить полторы тысячи человек, но это же нереально. Да и потом, ни один спортсмен – хоть россиянин, хоть кениец – никогда честно не признается, что употреблял допинг. Все это понимают.

– Почему тогда от нас этого требуют?

– Наверное, это особенности психологии, мышления, мировоззрения. Они же пригласили Папу Диака и спросили: "Ты брал взятки?" А он честно сказал: "Да, брал". Вот и все, по-моему, я ответил на ваш вопрос.

– Вы знаете, кто такой Папа Массата Диак и в чем его обвиняют – это уже здорово, ведь вас называли человеком совершенно со стороны. Насколько вы вообще знакомы с докладом Независимой комиссии ВАДА? Первая его часть была опубликована, когда вы еще не собирались стать президентом ВФЛА...

– Конечно, знаком. Все эти проблемы неоднократно обсуждались на всех уровнях, начиная от Виталия Леонтьевича Мутко. Прямо с понедельника я начинаю заниматься оперативной работой по выполнению всех требований ИААФ, и реально понимаю, что времени вообще нет, буквально ни часа. Одно дело – голословно заявить, что мы все поменяли, и другое – доказать, с использованием реальных документов.

– Вы сами признаете, что не все требования ИААФ к нам кажутся реальными и обоснованными. Вы намерены отстаивать позицию ВФЛА в каких-то вопросах, или будете согласны буквально на все ради того, чтобы российских легкоатлетов допустили к Олимпиаде?

– Я буду стараться максимально выполнить все их требования. Если надо, будем вызывать спортсменов или тренеров, беседовать, задавать вопросы. Естественно, мы понимаем, что никто не признается. Но мы должны показать, что сделали реально все возможное. При чисто формальном подходе шансов поехать в Рио у нас нет.

– Кстати, можете оценить эти шансы в процентах?

– Думаю, у нас есть процентов 50-60.

– То есть ситуация практически "фифти-фифти"?

– Где-то так, да.

– Если в марте на Совете ИААФ нас не восстановят, у вас есть понимание, как бороться дальше?

– Там есть конкретные механизмы. Можно завести спортсменов через Олимпийский комитет России, или отдельные, титулованные спортсмены могут выступить под олимпийским флагом. Конечно, не хотелось бы, чтобы до этого дошло. Но я готов на любые варианты, чтобы в Рио Россия была представлена в легкой атлетике.

– Проблема маркетинга – не самая сейчас актуальная для ВФЛА, но тем не менее, интересно ваше мнение. Вы намерены предпринимать какие-то шаги, чтобы повысить посещаемость российских стартов, привлечь к виду спорта новых поклонников?

– Скорее всего, пока нет. Надо восстановить доверие, вернуть спортсменов на международную арену, а потом уже думать обо всем остальном.

– В вашей биографии значится, что вы кандидат в мастера спорта по легкой атлетике. В какой дисциплине?

– В легкую атлетику меня впервые привели в 10 лет, это было в Алма-Ате. Попал в спринт, пришел на первую тренировку. После каких-то упражнений на дорожке нас повели в зал штанги. Я был худеньким, дохлым мальчиком, но с амбициями. Сесть с грифом сумел, а вот встать – уже не смог. Надо мной посмеялись, я обиделся и сказал, что больше туда ни ногой. Спустя примерно полгода занял первое место в школьном забеге на 500 м, и меня снова позвали в легкую атлетику, уже к другому тренеру. Но имея горький опыт, сказал, что не пойду, там неинтересно. Хотя буквально в тот же вечер обстоятельства вынудили передумать.

– Что за обстоятельства?

– Мы с мамой шли в магазин, дорогой через парк. И в этом парке группа ребят затеяла большую драку стенка на стенку. Увидев это противостояние, я принял для себя решение, что надо идти в спорт и становиться сильным. И на этот раз в легкой атлетике мне очень понравилось, я потихоньку втянулся, дошел до юношеской сборной Казахстана...

– На какой дистанции?

– Я бегал 800 и 1500 м. Выступал за общество "Трудовые резервы", пока в 18 лет по призыву не попал в Вооруженные силы. Еще шесть лет я соревновался за них, а потом, перейдя из юниорской сборной во взрослую, не выдержал конкуренции и завязал. Вот, собственно, так и прошли те 14-15 лет спортивной карьеры, которые определили всю дальнейшую мою судьбу.

– Кто ваш любимый легкоатлет?

– Как ни странно, нынешний президент ИААФ Себастиан Коэ. Раньше был такой романтический ореол, он казался мне просто человеком из космоса. И вот судьба распорядилась так, что спустя столько лет наши пути пересеклись...

– Завершение карьеры спортсмена далось тяжело?

– Сначала я был администратором команды, потом стал ее начальником. Возглавлял учебно-спортивный отдел, в общем, пошел административным путем. Девять лет руководил ЦСК ВВС Самары, сделал его лучшим клубом Вооруженных сил. После этого меня заметили и пригласили на должность начальника ЦСКА в Москву, три с половиной года я проработал там. Мы решили поставленную задачу объединения всех спортивных клубов Вооруженных сил, и после Олимпийских игр в Лондоне я принял приглашение уйти в регион. Уволился из армии и пошел дальше работать.

– Раз вы сами выступали на достаточно приличном уровне, сталкивались с проблемой допинга лично?

– Конечно, я полностью владею ситуацией. Все это было 30 лет назад, и за это время ничего не поменялось.

– Вам лично предлагали допинг?

– Мне – нет, но моей первой жене предлагали. Она бывшая легкоатлетка.

– Вы хотите остаться в должности президента ВФЛА и после Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро?

– Не готов ответить на этот вопрос. Надо сначала решить первоочередную задачу, а потом уже думать о завтрашнем дне. Может, я понадоблюсь в Хабаровске, Крыму или где-то еще...

Беседовала Наталья Марьянчик.

Источник: СЭ