Александр Легков о возможности возвращения в сборную: "В этой жизни всё возможно, но сейчас я бы этого не хотел. Тогда мне пришлось бы подумать, стоит ли ломать себя или лучше закончить карьеру".

Александр Легков о желании продолжить карьеру:

— Я долго шёл к этой цели, но сказать, что будет дальше, пока не могу. Я до конца отработал олимпийский сезон, который оказался хорошим. Во всех последних гонках я был в призах и подтвердил свой уровень. Найти мотивацию дальше будет непросто. Если бы мне было 26 лет, я бы мог ещё четыре года доказывать, что я сильнейший, а сейчас времени уже не так много осталось, чтобы выступать на высоком уровне, поэтому надо взвесить все за и против. Пока решение о продолжении карьеры я не принял.

Победа в общем зачёте Кубка мира — хорошая цель, но выше Олимпийских игр нет ничего. Если смотреть объективно, то для победы в общем зачёте нужно хорошо бежать спринт. Я к нему не расположен и природу обмануть не смогу, а общий зачёт в дистанционном Кубке у меня уже есть.

— Виталий Мутко говорил, что намерен сохранить вашу группу, а Вяльбе хочет добавить к вам Станислава Волженцева и Глеба Ретивых.

— Пока это всё слова. Я считаю, что людей, которые со мной будут тренироваться должны выбирать мои тренеры. Было бы правильно, чтобы они сами отобрали кандидатуры из тех спортсменов, которые изъявят желание. Но у руководства может быть другое мнение, поэтому я не знаю, будет ли существовать эта группа. Там всё сложно, надо решать.

— Какие планы у Ильи Черноусова? Известно, что он уходит из группы и ходят слухи, что он может принять швейцарское гражданство?

— Он действительно уходит из группы, но о дальнейших его планах я не знаю. Сейчас он уехал отдыхать, и мы не поддерживаем связь. Я не думаю, что он уйдёт в сборную Швейцарии, но начать с ними тренироваться он может.

— Вам не жаль, что после стольких лет работы вместе он уходит?

— Нисколько не жаль. Этот этап пройден в жизни. Мы остаёмся хорошими друзьями, но постоянно делать одно и то же неправильно. Мы тренировались вместе, но если хотим чего-то добиваться, надо пробовать другое. Сидеть на одном месте много лет — неправильно.

— Существует ли хотя бы минимальная возможность, что вы когда-нибудь вернетесь в сборную России? Что для этого должно произойти в команде?

— В этой жизни всё возможно, но сейчас я бы этого не хотел. Тогда мне пришлось бы подумать, стоит ли ломать себя или лучше закончить карьеру. Я не хочу там тренироваться, но в жизни возможно всё.

— Вам нужны партнёры на тренировках?

— Только чтобы психологически было легче, чтобы игровые тренировки проходили интереснее. На очень тяжёлых тренировках нужен был партнёр, потому что друг друга тянешь. Что касается долгих и монотонных тренировок, то там не нужен партнёр, там нужна работа, нужно думать о технике, а не болтать. Последний год я тренировался практически один.

— С кем из лыжников вы бы хотели тренироваться?

— Открою вам секрет: со мной хотел бы тренироваться Нортуг. Он горит желанием, постоянно звонит моим тренерам, договаривается о совместных сборах. Он бы хотел провести пять-шесть совместных сборов. Здорово, что такие люди признают, что у нас правильная подготовка и хотят тренироваться на наших условиях. Я лично не против, пускай приезжает и тренируется. Для меня этот опыт очень интересен, ведь мы можем подтянуть друг друга. С такими людьми всегда приятно тренироваться.

— В биатлоне тоже Мартен Фуркад хочет тренироваться в Норвегии. Вам не кажется, что границы национальных сборных уже тесны для сильнейших спортсменов и в лыжном спорте и биатлоне грядёт клубная эпоха?

— Этот процесс уже идёт. В марафонах уже выступают клубные команды, и за ними будущее. Если организаторы сделают всё правильно, марафонские команды скоро переплюнут национальные сборные. Формат «Тур де Ски» тоже оптимально подходит для клубов, он интересен для зрителей, но иногда хочется, чтобы организаторы попробовали сами побегать эти гонки.

— Но «Тур де Франс» ещё более жёсткое испытание.

— Я смотрю на них и ужасаюсь. Как эти монстры выдерживают такие нагрузки. Это они настоящие лошади, а мы — так. Я знаю, что такое проехать сто с лишним километров на велосипеде. После этого я приезжаю никакой, а они 21 день из 23 это делают и забираются в невероятные горы. Это очень круто.

— Вам не кажется, что создавая такие сумасшедшие маршруты, организаторы толкают спортсменов на употребление допинга?

— В этом есть доля правды. Все хотят выступать хорошо, а допинг даёт силы из ниоткуда, но я горд тем, что в Сочи сумел выиграть олимпийское золото без допинга. Я никогда ни за кем не следил, не обвинял никого в этом, потому что если человек бегает и его не поймали, значит он побеждает честно, а любую вину надо доказывать. Даже тех, кого ловят на допинге, я не обвиняю. Этот путь они выбрали сами, и пусть поступают, как хотят. Судить их — не моё дело.

— Призёр «Тур де Ски» Йоханнес Дюрр появился из ниоткуда, а когда его обман с ЭПО раскрылся, ушёл в никуда.

— Для меня это смешная ситуация. Человек хотел заработать денег, обеспечить семью. Мне его жалко, потому что он делал это без головы и теперь расплачивается. Такая у него судьба, такой путь он выбрал. Я пожелаю ему удачи, чтобы эта история забылась, и он смог спокойно жить дальше. Свою минуту славы он получил.

— Далеко не все спортсмены столь великодушны к проштрафившимся соперникам. Когда у россиян были проблемы с ЭПО перед Ванкувером, нас как только не поливали. Сейчас отношение к нашей команде изменилось?

— Да. Этому способствовало наличие европейских тренеров в лыжной сборной России. Они внесли во всё это положительный элемент, после чего европейцы поняли, что русские бегают без допинга. К нам стало отношение намного лучше.

— Почему у вас получилось с Бургермайстером, а другой иностранный специалист Вольфганг Пихлер работу в биатлоне провалил?

— Это зависит от конкретного тренера. Значит Пихлер — не такой хороший тренер, как казалось, а Рето со мной справился. Его спокойствие и правильность действий я заметил давно. Ему не получилось реализовать свои качества, как спортсмену, потому что он не был очень талантливым. Он брал трудолюбием, но чего-то не хватало. Зато сейчас он всё воплотил в нас.

— Как вы его нашли?

— Один год я отработал с Изабель Кнауте, но она не могла работать тренером, потому что наши чиновники не могли понять, как физиотерапевт может работать тренером. Нужно было найти тренера-исполнителя, который бы писал нам планы и их реализовывал. Изабель предложила Рето, а я согласился сразу же.

— Ему дадут заслуженного тренера России?

— Не знаю. Ему не столь это важно, потому что он не собирается здесь жить. Очередной значок, пылящийся на полке, роли не сыграет, но если дадут, будет здорово. Свою работу он выполнил на сто процентов, в том числе организовывал вопросы связанные с лыжами, переездами и тренировками.

— Рето не привил вам любовь к байкам?

— Я брал его пару раз, прокатился, было клёво. Если бы я жил в Европе точно купил бы себе байк, но здесь я никогда его не куплю, потому что у нас мотоциклистов называют «хрустики». Мотоцикл — это не для России.

Чемпионат