Наталья Коростелева в гостях передачи "Спортивный канал" на радио Маяк.
МАЛОВИЧКО: В гостях у нас сегодня Наталья Коростелева, наша лыжница, бронзовый призер Олимпиады в Ванкувере в командном спринте. Мы пользуемся просто уникальной возможностью, буквально сегодня она прилетела в Москву из Сыктывкара и на несколько дней только задержится в столице. Поэтому мы не могли упустить такой шанс и не позвать Наташу в студию поговорить.
КУДРЯШОВ: Добрый вечер.
КОРОСТЕЛЕВА: Добрый вечер.
МАЛОВИЧКО: Спасибо вам, что вы пришли. Тема серьезная на самом деле. Хотя для вас Олимпиада в Ванкувере, в общем, закончилась медалью. Но тем не менее сразу после Олимпиады было написано открытое письмо президенту России от лыжников с просьбой разобраться в делах федерации. По итогам письма сразу же последовала отставка президента Федерации лыжных гонок России Владимира Логинова. И главный тренер сборной России Юрий Чарковский, который сам говорил на Олимпиаде, что он готов уйти в отставку в апреле, на самом деле оказался крайне изумлен тем, что его имя в этом письме также упоминается. Но затем последовало открытое письмо представителей сборной фристайла. Открытое письмо саночники написали, но по другому поводу, правда. В общем, открыт целый жанр открытого письма. Много лет у нас такого не было. Хотя биатлонисты несколько лет назад тоже обращались с письмом с просьбой разобраться в делах федерации. И тоже сменилось руководство. Насколько действенен такой метод повлиять на ситуацию – открытое письмо как жанр? Такую тему хотелось бы нам сегодня обсудить.
КУДРЯШОВ: Уместно ли открытое письмо в адрес президента России? Вообще уместен ли такой жанр при желании повлиять на ту или иную ситуацию? Наталья, давайте начнем, наверное, с этого открытого письма. Каковы причины, которые побудили его сочинить и передать президенту России?
КОРОСТЕЛЕВА: Во-первых, хочу начать, что эта идея родилась не день, не два назад - это зрело годами. И, допустим, в том году или за два года до Олимпиады никто бы не стал ничего менять, даже если бы был какой-то сигнал. В данной ситуации спортсмены, в принципе, ничего не могут изменить. Наша задача – дать сигнал к этому. То есть, это как своеобразный колокол такой: караул, помогите нам! То есть, это письмо направлено не конкретно против каких-то людей, а на всю систему спорта.
МАЛОВИЧКО: Хорошо, Наташа, оно начинается с того, что вы хотите повлиять на систему, но при этом там упоминаются вполне конкретные люди – Владимир Логинов и Юрий Чарковский. А после этого вы, начиная с Никиты Крюкова, практически все, кто подписал письмо, вы все говорите, что вы не имели их в виду конкретно.
КОРОСТЕЛЕВА: Мы подписали письмо от нашей команды конкретно применительно к нашей федерации. То есть, почему спортсмены должны отвечать за свой результат, а те люди, которые стоят у руководства команды, они поменялись местами, пожурили друг друга и сказали: ну, ладно, вроде как все нормально. Все сошло нам с рук. Давайте дальше работать.
КУДРЯШОВ: Простите, если я все правильно понимаю, главный тренер тоже должен нести ответственность за результаты или все-таки нет?
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, в том-то и дело. А в данной ситуации у нас Юрий Анатольевич – наш тренер.
МАЛОВИЧКО: Ну, хорошо. Вы думаете, он не понесет? Сегодня состоялся тренерский совет, исполком федерации состоится в конце апреля. Поменяют тренеров. Это поможет как-то изменить ситуацию? Я не думаю, что оставят без внимания результаты лыжников на Олимпиаде.
КОРОСТЕЛЕВА: Ну да. Но мы, я еще раз хочу повториться, не конкретно против этих людей. Вот, допустим, Юрий Анатольевич, он сейчас главный тренер у нас и старший менеджер. Он занимается всем: экипировкой, организацией сборов, разъездами.
КУДРЯШОВ: Чарковский.
КОРОСТЕЛЕВА: Да, Юрий Анатольевич. Ему большое спасибо, допустим. Но, извините меня, ему 73 года.
КУДРЯШОВ: А зачем главный тренер занимается вопросами менеджмента, развозом премиальных? Вот мы видели его интервью.
МАЛОВИЧКО: Почему он всем этим занимается, да?
КУДРЯШОВ: Почему? Человек, который должен отвечать за результат, если я правильно понимаю, тренировать.
КОРОСТЕЛЕВА: Это вопрос опять же не к спортсменам. Опять же это сигнал к тому, что у нас все неправильно организовано. Мы поэтому это и, как говорится, вынесли на всеобщее обсуждение.
МАЛОВИЧКО: Хорошо. Если Юрий Чарковский, как вам сказать, он своими эмоциями после этого письма вызывает сочувствие, потому что он говорит, что его предали, это удар в спину, может быть, он просто не на своем месте находится, может, не надо ему менеджментскими делами заниматься? Или дело не в его фигуре как таковой? Я вот никак не могу понять.
КОРОСТЕЛЕВА: Дело не в его фигуре как таковой. Мы предлагаем призвать на помощь каких-то профессионалов, которые будут заниматься конкретными вопросами, отвечать за конкретные действия. А сейчас у нас что ни спроси – Юрий Анатольевич. И в то же время Юрий Анатольевич не может на все распылиться.
МАЛОВИЧКО: А почему вы так в письме не написали, что Юрий Анатольевич хороший, но на все распылиться не может?
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, вы сами понимаете, это письмо заняло бы тогда 10 страниц. Его и так никто не читал конкретно. Потому что, судя по последним интервью, все привязались к заработной плате спортсмена.
МАЛОВИЧКО: Да. Хорошо. Я поставлю тогда так вопрос. Очень многие привязались к тому, что там написано очень много того, чего даже президенту России, в общем, знать не то что не нужно... ну, загружать человека… вот, понимаете, мелочей очень много. Очень сумбурное письмо на самом деле. Не очень продуманное. Потому что глаз цепляется как раз за мелочи, и от главного внимание распыляется.
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, опять же, вот мы написали это письмо, конкретно спортсмены. И все твердят на каждом углу, что это написали не спортсмены, это написали какие-то люди за нас.
КУДРЯШОВ: А вы, грубо говоря, просто подписались.
КОРОСТЕЛЕВА: Да. Это твердят на каждом углу наши и все тренеры.
МАЛОВИЧКО: Что вами манипулируют.?
КОРОСТЕЛЕВА: Да, да. Что кто-то хочет там сменить власть, но только не спортсмены. Вы представляете, если бы это письмо реально было написано профессионалом?
МАЛОВИЧКО: То есть, вот этого всего сумбура там бы не было?
КОРОСТЕЛЕВА: Я думаю, его бы не было. И так, читая это письмо, говорят, что его написали не спортсмены. То есть, за кого тогда у нас считают спортсменов? За людей, которые не способны связать два слова?
МАЛОВИЧКО: За людей с тремя классами образования, конечно.
КОРОСТЕЛЕВА: Да, да. Ну, я не скажу, что это письмо высшего класса. Но оно написано так, как оно есть. И обвинять спортсменов, что это не они написали, и в то же время, что оно написано плохо – ну, как-то это вообще с двух разных, как говорится, сторон.
МАЛОВИЧКО: Нет, я, кстати, не сомневаюсь, что это спортсмены написали. Потому что очень много эмоций, и потому что не очень продуманный текст. К нам Михаил дозвонился. Добрый вечер.
СЛУШАТЕЛЬ: Я не поддерживаю, знаете, вот эти открытые письма спортсменов, потому что мне сразу приходит на ум кукольный театр. Или вот, например, про кукол песня Макаревича известная. Так и хочется сказать: «Куклы пляшут по наводке». Вот. Наверняка есть кукловоды. Не верю, что это все спонтанно. Спортсмены должны выражать свои интересы, чаяния совсем в другой форме.
КУДРЯШОВ: Каким образом, Михаил?
МАЛОВИЧКО: В какой?
СЛУШАТЕЛЬ: А для этого есть, например, вы, журналисты, пишущие СМИ, телевизионные СМИ, радио и так далее. Ведь часто, когда берут интервью, спортсмен отнекивается и все общими фразами: да, нет, все хорошо, все в порядке. А потом вдруг на поверхность появляются вот такие вот письма. Вот мне кажется, что все-таки всегда можно найти способ выразить себя через вашего брата.
МАЛОВИЧКО: Понятно. Наташа, хорошо, такая ситуация. Да? Мы, во-первых, стараемся. Во-вторых, Наташа, вот два варианта: подойти к Чарковскому, выложить все свои претензии, как он и призывал вас сделать, да? А не писать открытые письма, а изложить все претензии лично, а не подписываться под какой-то такой общей, суммированной точкой зрения. Второй вариант: вот как вы себе представляете, что вы приходите, рассказываете, как все плохо, и как потом, вот какие действия федерации?
КОРОСТЕЛЕВА: Причины назывались не раз. С тренерами разговоры были. Ну, а в личном разговоре, в общении с прессой яркий пример - Васи Рочева. Надеюсь, все знают, помнят, уважают спортсмена. Но он не раз высказывал свою открытую точку зрения, очень жесткую по направлению к федерации. Но в тот момент его никто не поддержал, команда была очень молодая, никто не был уверен в завтрашнем дне. И поэтому у нас выступать открыто очень опасно.
МАЛОВИЧКО: А сейчас вы выступили, вы не боитесь последствий?
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, я еще раз повторяюсь, я не хочу переходить на личности, я ни к кому не отношусь плохо. И в данный момент мы разговариваем, мне кажется, от лица команды, а не от моего лица.
КУДРЯШОВ: Наталья, вопрос такой. То есть, если я правильно все понимаю, мы побеждаем на каких-то крупных соревнованиях, в том числе, допустим, на Олимпийских играх, завоевываем медали не благодаря, а вопреки?
КОРОСТЕЛЕВА: Согласна.
КУДРЯШОВ: То есть, лыжный спорт у нас находится в достаточно тяжелой, плачевной ситуации, это касается лыжных гонок. Вот что конкретно, можно два-три-четыре примера, что крайне раздражает спортсмена такого уровня, как вы?
КОРОСТЕЛЕВА: Хочу привести пример нашего проживания в городе Остров на спортивной базе.
МАЛОВИЧКО: Не говорите мне про эту базу.
КОРОСТЕЛЕВА: Многие туда приезжали. И, если честно, остаются не очень благоприятные впечатления от этого. Как там кормят, в каких условиях там проживают спортсмены. Допустим, я хочу поставить в пример Юрия Михайловича Каминского, тренера спринтерской команды. У них там было так организовано все. Они питались в отдельном зале от основной сборной команды. У них постоянно были там ягоды какие-то, мед, орехи. И тот же Юрий Анатольевич говорил: «Ух, вы! Как у вас все хорошо! А почему у нас-то так нет?»
МАЛОВИЧКО: А кто им придумывал такое меню?
КОРОСТЕЛЕВА: У них доктор, они сами какие-то средства находили. Организовывали питание для своих спортсменов. А мы постоянно жалуемся, почему у нас тот же доктор, который должен заниматься питанием, он почему не идет, не заказывает меню, не говорит: «Чем вы там кормите спортсменов?» - когда, допустим, поел картошки и, естественно, на вторую тренировку уже идешь голодный.
МАЛОВИЧКО: Ну, вот Юрий Чарковский говорит, что на этой базе готовились олимпийские чемпионы, которые завоевывали медали, и все их устраивало.
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, во-первых, сейчас другие времена, сейчас другой спорт, другие скорости, другие средства восстановления. Другие нагрузки.
КУДРЯШОВ: То есть, мы уже отстаем от ведущих сборных.
КОРОСТЕЛЕВА: Да. Это уже другая жизнь. Извините меня, давайте не жить 20-летней давностью. Мы стремимся к будущему, к лучшему или мы будем жить прошлым?
КУДРЯШОВ: Проблема питания, да? Мы и в Ванкувере не раз слышали, даже на самой Олимпиаде были некоторые проблемы с питанием. И у людей, которые в Ванкувере в Олимпийской деревне жили, и в Уистлере. Наверняка же ребята жаловались? Я к Екатерине обращаюсь.
МАЛОВИЧКО: Ну, не помню я, чтобы жаловались ребята на питание. Там было на что пожаловаться и без питания, на самом деле, в Уистлере. Наташа, что еще? Потому что вот выступал у нас Саша Легков. Я напомню, кстати, что вслед Саше Легкову выступил Александр Завьялов, чемпион мира двукратный, который сказал, что не поменяет ничего отставка Логинова, потому что развален детский спорт. А вот Саша рассказывал: тренироваться буквально реально негде.
КОРОСТЕЛЕВА: Я согласна полностью.
МАЛОВИЧКО: Как у вас в Тюмени с этим?
КОРОСТЕЛЕВА: В Тюмени сейчас построился спортивный центр большой, открывается детский интернат. Вот буквально на следующий год, наверное. Я бегаю за Тюмень, я ими очень довольна, потому что они предоставляют все условия для спортсменов. Но я сама из Перми, у меня родители живут в Перми, и они детские тренеры. И я это знаю не понаслышке. Буквально в этом году мы отстаивали нашу лыжную базу, на которой выросли, ну, и, вроде, у нас получается, что нашу базу оставят. А реально хотели закрыть. Мы этот вопрос даже задавали президенту. Было письмо тоже от пермяков. И это подействовало.
КУДРЯШОВ: Давайте еще один звонок послушаем. К нам Амир из Москвы дозвонился. Добрый вечер. Слушаем вас.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Касательно сборной, главного тренера и президента федерации спортсменов я поддерживаю.
КОРОСТЕЛЕВА: Спасибо.
СЛУШАТЕЛЬ: Потому что за лыжными гонками в последнее время слежу пристально. В последние два сезона смотрю почти каждый Кубок мира, каждую гонку. Вот. И, соответственно, все интервью тоже читаю. И, в общем, все интервью, и сколько у нас было допингпроб положительных, ну, соответственно, с дисквалификациями. Вот. И как относился президент федерации к спортсменам после этого. Не знаю, унизительные слова говорил. Ну, в общем, на своей должности он, на мой взгляд, не имел права так говорить. Вот. А Наталье хотел бы задать вопрос такой вот. Как она считает, был справедливый отбор сборной в этом сезоне на Олимпиаду?
КУДРЯШОВ: Спасибо.
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, в этом году относительно предыдущих годов был более, как сказать, правильный отбор. Но что касается некоторых вопросов, конечно, я думаю, было также упущение того же старшего тренера.
МАЛОВИЧКО: Какое?
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, допустим, девочки-спринтеры не очень сильно выступали на последних этапах Кубка мира. И, как сказать, они даже не завоевали такого права - выступать на Олимпиаде. Но они туда поехали. А у нас был недобор в дистанционных гонках.
МАЛОВИЧКО: То есть, лучше было бы вместо спринтеров, которые, в общем, ничего не добились, вы же в итоге бегали, лучше выступили у дистанционщиц в спринте, чем они.
КОРОСТЕЛЕВА: Мало того, я хочу сказать, что я убеждала, чтобы меня поставили на классический спринт.
КУДРЯШОВ: То есть, вы еще убеждаете? Это не тренер принимает решение, а вы?
КОРОСТЕЛЕВА: Да, мне сказали: «Зачем тебе бежать этот спринт?» То есть, у меня между коньковой гонкой "десяткой" и спринтерской эстафетой была неделя без стартов. И я считаю, что я достойна была представлять Россию в классическом спринте. У меня было достаточно времени для восстановления, и мне этот старт был нужен. Не то, что там из-за какого-то принципа, я достойна или еще что-то. Просто этот старт был нужен. И я ходила и доказывала это старшему тренеру.
МАЛОВИЧКО: Хорошо. Ваше выступление на Олимпиаде, как вы считаете, вы завоевали бронзу с Ириной Хазовой, перевешивает это отсутствие каких-то результатов в дистанционных гонках для вас лично? Ну, вот Ира Хазова прямо говорит, что Олимпиаду, в общем, ей испортили.
КОРОСТЕЛЕВА: Почему испортили?
МАЛОВИЧКО: Ну, не знаю. Что она могла показать лучший результат. Вы могли большего добиться на Олимпиаде?
КОРОСТЕЛЕВА: Конечно. Как бы и ставили перед собой наивысшие задачи. То есть, это не только бронза в какой-нибудь эстафете, какая-нибудь бронза. Мы ставили, и на дистанции хотели бороться, и в той же эстафете, что у нас получилась очень печальная картина, что у ребят, что у девочек. Допустим, у ребят Саша Легков тоже пошел ва-банк, за что ему большое спасибо, я его очень уважаю за это даже. Пусть это была какая-то ошибка тактическая, как многие говорят. То есть, он шел, боролся, может быть, потом за бронзу. Но он рискнул и стал бороться за золото. Да, не хватило. Но, извините меня, человек перед этим два месяца болел. И после Олимпиады приехал и лег в больницу.
МАЛОВИЧКО: А заболел он на «Красногорской лыжне»?
КОРОСТЕЛЕВА: Да.
КУДРЯШОВ: "Наталья, спасибо вам за то, что упомянули нашу лыжную базу, - это эсэмэска с нашего СМС-портала. – Всего вам наилучшего", - Дмитрий из Перми пишет. "Открытое письмо, оно на то и открытое, чтобы искренне выражать свое отношение к разным ситуациям".
МАЛОВИЧКО: Наташа, давайте так. Мы все были на Олимпиаде. Андрей, правда, был в Ванкувере, но, думаю, слышал регулярно мои стоны из Уистлера. Стоны наши вызывались еще и во многом общением с лыжниками. Потому что впечатление было полной безнадеги. Вот я только что говорила, что неважно, что человек съел утром на завтрак. Если он не готов, то уже ему отдельный конкретный гамбургер, съеденный или не съеденный, он ему не помешает и не поможет. Видно было, к сожалению, что наши люди просто не готовы, то есть, они просто на другом уровне выступают по сравнению с лыжниками из других стран. И если чего-то добивались, то это подвиги, понимаете. Вот в лыжников вообще я не брошу камень ни в коем случае, потому что видно, что делают все, что могут, но реально не готовы. Почему такая разница, почему вдруг получилось, что наши лыжники отстают по всем параметрам?
КУДРЯШОВ: На главном старте четырехлетия.
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, это вопрос, я думаю, уже не к лыжникам тогда, не к спортсменам самим, а вопрос к тренерскому составу: как были организованы сборы, как была проведена подготовка спортсменов. То есть, спортсмены выполняли все «от» и «до».
МАЛОВИЧКО: А вы сами чувствовали, вот у вас был четырехлетний цикл олимпийский, и уже видно было – на Чемпионате мира провал был. Или только на Олимпиаде явилось сюрпризом, что вы не можете соревноваться на том уровне, на котором бегут все остальные?
КОРОСТЕЛЕВА: Вы знаете, когда начинаешь вносить какие-то свои коррективы, даже по состоянию здоровья своему, я сейчас приведу конкретный пример касательно себя, то у нас начинается все – крик…
КУДРЯШОВ: Со стороны кого?
КОРОСТЕЛЕВА: Со стороны тренеров старших: мы тебя исключим из команды, почему ты не соблюдаешь все, что мы запланировали…
КУДРЯШОВ: Есть, грубо говоря, план, которого надо обязательно строго придерживаться? И если, допустим, плохо себя чувствуешь, не готова к выступлению, подойти и сказать тренеру нельзя, это вызовет шквал эмоций негативных со стороны руководящего состава?
КОРОСТЕЛЕВА: Да, да, совершенно точно.
КУДРЯШОВ: А почему так?
КОРОСТЕЛЕВА: Вот, допустим, в этом году у меня была сильная травма, тяжелая травма ноги. Голеностоп я повредила на тренировке. Конечно, это вопиющий случай, но меня не отпускали со сбора. Я говорю: я поеду домой сейчас на неделю раньше, потом 10 дней междусборий, и я приеду уже на сбор, как говорится, во всеоружии. Это 17 дней, почти три недели. Меня не хотели отпускать. Я позвонила в Тюмень, заручилась поддержкой ШВСН, говорю: а меня поддержите? То есть, это все равно финансовые большие затраты, вы сами понимаете. Мне сказали: да. Я пришла к нашему старшему тренеру и говорю: либо вы меня отпускаете, либо я уезжаю сама.
КУДРЯШОВ: То есть, вы пошли сознательно на конфликт.
КОРОСТЕЛЕВА: Я пошла на конфликт, потому что я позвонила врачу в Москве, мне сказали: Наташа, если у тебя порваны связки, то через 24 часа ни один хирург за них не возьмется.
КУДРЯШОВ: Но это же нонсенс вообще, с точки зрения нормального…
МАЛОВИЧКО: У меня в голове не укладывается то, что вы рассказываете.
КОРОСТЕЛЕВА: Мне сказали: у тебя обычный вывих. Когда я пальцами на ноге не могла шевелить вообще, мне говорят: у тебя обычный вывих, через три дня встанешь и пойдешь.
КУДРЯШОВ: А почему, как вы считаете, почему такое отношение со стороны тренеров к вам, спортсменам? С чем оно связано? Это личная неприязнь, личные отношения, нет?
КОРОСТЕЛЕВА: Не думаю, нет. Потому что у нас так заведено, это старая система, против чего мы и боремся. Спортсмен – это не солдат, которым можно манипулировать.
КУДРЯШОВ: Это никто?
КОРОСТЕЛЕВА: Да, спортсмен – это никто. У нас почему-то система выстроена так. Все от спортсмена требуют результат, но на этот результат никто не хочет работать, должен работать только спортсмен. А как должна выстроена быть система? То есть, сначала, во главе угла стоит результат тот же, на него должен работать спортсмен, а все остальные помогать спортсмену достигать этого результата. У нас же построено в извращенной форме, результат помогает всем остальным людям жить просто.
МАЛОВИЧКО: Как это?
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, то есть, если спортсмен достиг результата, то все остальные просто счастливы. Руководители остаются на своих местах, все хлопают в ладоши. Но если у спортсмена нет результата, кто плохой? Руководителя тут вообще ни в коей мере затрагивать нельзя, это все спортсмен. Отсюда вопросы с допингом. Потому что на спортсмена давят, спортсмен идет, медицины никакой, спортсмен идет, ищет по углам...
КУДРЯШОВ: Это в национальной сборной, да?
КОРОСТЕЛЕВА: Это в национальной сборной.
КУДРЯШОВ: То есть, вы лечитесь сами, я правильно понял?
КОРОСТЕЛЕВА: Если у нас доктор не может вылечить простуду - на примере Саши Легкова...
МАЛОВИЧКО: Ну, вот вы пришли к доктору сборной со своей травмой?
КОРОСТЕЛЕВА: Да.
МАЛОВИЧКО: Это врач сборной сказал, что это просто вывих?
КОРОСТЕЛЕВА: Да, да, да.
КУДРЯШОВ: Ну, это единственный путь, насколько я понимаю, чего-то добиться?
КОРОСТЕЛЕВА: Мы съездили на следующее утро в Тарту, мне сделали рентген, который не показывает связок. И что? Я говорю: я все равно поеду домой, мне нужен снимок связок и так далее. Потом, медицина у нас вообще не оплачивается, то есть, спортсмен, в принципе, если его не поддерживают в регионах, там еще что-то, у нас никакая страховка не покрывает ничего.
МАЛОВИЧКО: А у вас страховка вообще есть какая-то?
КОРОСТЕЛЕВА: У нас элементарная страховка для выезда за границу, которая не покрывает профессиональной деятельности. То есть, если человек занимается спортом – катается на горных лыжах или на лыжах, под страховку это не подпадает.
МАЛОВИЧКО: Ну, это его проблемы.
КУДРЯШОВ: Одна СМС-ка перед звонком из Санкт-Петербурга: «Ну, все виноваты – система, тренеры. А сами лыжники?» Вот от радиослушателя пришла СМС-ка. Как вы можете прокомментировать?
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, спортсмены, конечно, в какой-то мере виноваты. Допустим, взять даже тот же пример Саши Легкова. Как бы я перед ним преклоняюсь, человек очень трудолюбивый, он делает все, что от него зависит. Но спортсмен тоже должен думать. Так же я на примере себя скажу, что я когда сказала тренерам, что я приеду… Во-первых, уехала со сборов, во-вторых, приеду на пять дней попозже, потому что мне надо завершить курс реабилитации, на меня было столько всего спущено… То есть, мы, конечно, боремся, как можем, пытаемся регулировать своим самочувствием, что да, мы не пойдем сегодня на тренировку, потому что у меня реально болит горло. Но это тоже спортсмен должен решать сам. То есть, если у тебя нет температуры 40, значит, ты можешь идти на тренировку. Вот у нас такая система.
КУДРЯШОВ: Михаил к нам дозвонился. Михаил, здравствуйте, слушаем вас.
МИХАИЛ: Вечер добрый, уважаемые ведущие и Наталья. Ну, я хотел бы высказаться по целому ряду вопросов на самом деле. Ну, во-первых, я полностью поддерживаю Наталью в плане того, что открытое письмо – это действительно тот, как говорится, жанр, которым можно что-то сделать и пользоваться. Это во-первых. Во-вторых, вопрос был организации сборов, организации питания. Допустим, на сборах, я сам бывший спортсмен, но, к сожалению, не достиг высот, как Наталья, но, тем не менее, я имел, допустим, возможность наблюдать, как этот процесс был организован в сборной профсоюзов в свое время на известной базе «Вершина Теи». Там в то время был тренером сборной профсоюзов известный Юрий Бородавко, и врач Володя Тихонов был. Питание было прекрасное. То есть, там все то, что Наталья перечисляла: орехи, мед, прочие вещи – все присутствовало. То есть, команда, может быть, не уровня сборной страны, но, тем не менее, все было здорово. Почему нельзя на уровне сборной привлечь вот таких специалистов? Третье, это организация. Присутствие, допустим, личных тренеров. У нас нет индивидуального подхода, это элементарная педагогика уровня педвуза. Если был бы индивидуальный подход к спортсменам, и им было бы легче, и больше было бы пользы. И, наконец, еще о чем бы я хотел сказать. Вот тоже была затронута тема сохранения баз каких-то, может быть, на уровне любительского даже спорта, может быть, полупрофессионального. Вот у нас в Москве есть такая база известная - «Битца», клуб «Альфа-Битца», это рядом с МКАД, наверняка многие о нем слышали и знают. И на эту базу постоянно идут атаки со всех сторон. Сейчас контрразведчики там что-то роют рядом, какие-то коттеджи строят, то есть, уже часть трассы отсекли, еще там различные угрозы и посулы идут, что мы вас ликвидируем, это место должно по-другому использоваться. Вот я просто хочу привлечь внимание к этой проблеме. Может быть, сделать специальную передачу в будущем, чтобы разобраться, почему нельзя оставить это место. Там и детская секция есть, там и просто любители тренируются, и спортсмены достаточно высокого уровня, там проводятся специальные соревнования, вот гонка МВТУ недавно была.
КУДРЯШОВ: Понятно. Михаил, спасибо. Понятно ваше мнение.
КОРОСТЕЛЕВА: Да. Я вот хочу поддержать вас по поводу личных тренеров. Большое спасибо, что напомнили. Я и на Олимпиаде этот не раз поднимала вопрос. Это детский спорт. Спортсмена ведет до сборной команды, допустим, личный тренер. И в сборную команду у нас личных тренеров просто не пускают, не привлекают, почему-то их не спрашивают.
КУДРЯШОВ: По каким причинам?
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, это все та же система. Это система уровня сборной СССР. И сейчас все кричат, что да, у нас была такая система, и у нас были результаты. Но я опять же напоминаю, какие это были годы, это были 1970-80 года. И как далеко ушел сейчас спорт.
КУДРЯШОВ: Наталья, у вас есть личный тренер?
КОРОСТЕЛЕВА: Да, у меня отец – личный тренер.
КУДРЯШОВ: Вы сейчас вот завоевали медаль на Олимпийских Играх в Ванкувере. Вот вы сейчас можете придти и сказать: вы знаете, я буду тренироваться, в том числе и со своим личным тренером. Вы имеете право так сказать в сборной?
КОРОСТЕЛЕВА: Право-то, в принципе, я имею, но мне могут его просто не дать.
КУДРЯШОВ: То есть, не выделить, грубо говоря, финансов.
КОРОСТЕЛЕВА: Да. Мне скажут: пожалуйста, иди на самоподготовку.
МАЛОВИЧКО: А контракт у вас есть какой-то в федерации? Вот вы профессиональный спортсмен.
КОРОСТЕЛЕВА: Это вообще отдельная тема – наши трудовые договора, контракты. Нам выдается по одному экземпляру, в котором не прописана ни заработная плата, ничего.
КУДРЯШОВ: А что там написано? Что вы должны?
КОРОСТЕЛЕВА: Да, спортсмен должен, спортсмен обязан. То есть, права федерации, грубо говоря, просто обеспечивать сборами, обязанности федерации – обеспечивать сборами. Есть графа (но она, к сожалению, пустая) насчет заработной платы.
КУДРЯШОВ: Хотите – сами вписывайте, да?
КОРОСТЕЛЕВА: Да. В этом году вообще был такой случай, можно сказать, вопиющий. Выделили деньги для олимпийской подготовки. Посчитали, что олимпийцам нужна какая-то дополнительная помощь, материальная. Выделили деньги. Наша федерация просто взяла и нам зарплату в два раза урезала. Причем, сказали, что если будете возмущаться, мы можем вообще все убрать.
МАЛОВИЧКО: Почему урезали-то?
КОРОСТЕЛЕВА: Это не к нам вопрос опять же.
КУДРЯШОВ: А вы как-то пытались спросить, какую-то аргументацию получить?
КОРОСТЕЛЕВА: Мы пытались спросить. Нам сказали: это на наше усмотрение, у нас вообще нет финансирования, скажите спасибо, что мы вам эти деньги платим.
МАЛОВИЧКО: Наташа, по поводу вопиющих случаев. Вот только что на Чемпионате России был уникальный совершенно курьез, когда Лилия Степанова, которая до сих пор занимала 57-е и 33-е место на гонках, она обошла вас на 42 секунды и стала чемпионкой России. А потом выяснилось, что допинг-пробы вместо нее сдавала вообще другая спортсменка, пока Лилия на пьедестале почета праздновала победу.
КУДРЯШОВ: Вот я тоже, к своему стыду, только сегодня узнал, добрался, что называется, до новостей лыжных гонок. Вот для меня это нонсенс, что на таком уровне подлог.
МАЛОВИЧКО: Это сборная команда России. Что у вас происходит там?
КУДРЯШОВ: Сборная России, которая на Олимпиаде была.
КОРОСТЕЛЕВА: Для меня это было тоже дико. Ко мне в первый же вечер начал подходить народ и говорить: а ты знаешь? Я говорю: нет, первый раз слышу. И когда ее допустили на гонку, на вторую гонку… То есть, этот случай был после спринта. И когда ее допустили на вторую гонку, народ был в шоке – это мягко сказано. Были возмущены все до предела. Это было на усмотрение старшего тренера, это было с разрешения, видимо, федерации. Потому что этот тренер приходил на тренерский совет, доложил: у меня девочка такая сильная, если она обыгрывает сборную команду, что же вы обижаетесь-то... Никто не обижается, пожалуйста, обыгрывайте, такие люди нам в сборной нужны. Но нужны чистые результаты.
МАЛОВИЧКО: Наташа, курьез с вами был на Олимпиаде. В общем, совершенно не смешно нам было, когда вас перед полуфиналом спринта увели на допинг-контроль вдруг. Что случилось? Ну, что случилось, мы помним – увели по ошибке. Кто отстоял вас, кто отбил в итоге? Сами вырвались?
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, во-первых, когда это произошло, я сказала: я ничего подписывать не буду, я вас не понимаю, давайте мне переводчика. Открестилась от них и пошла. То есть, они пошли вслед за мной: нет, надо, надо. Я прихожу в нашу кабинку, беру рацию, которая у всех есть, в том числе и у Юрия Анатольевича, нашего старшего тренера, и говорю: Юрий Анатольевич, что делать, почему? Я же вроде вторая заехала, уже всем это известно, почему за мной пришли? Они не имеют права.
МАЛОВИЧКО: Они думали, что вы выбыли из борьбы уже, да?
КОРОСТЕЛЕВА: Да. На что мне был дан ответ: раз пришли, значит, имеют права.
МАЛОВИЧКО: А нам он рассказывал, что он вас отбил.
КОРОСТЕЛЕВА: Это было сказано по рации. А потом уже, когда пришел Юрий Анатольевич, он говорит: да, я сходил, посмотрел, как бы ты должна идти. Потом он приводил других людей, которые говорили: нет, она реально попала. Дальше на вопрос, почему вы так делаете, они говорят: мы вас выслушивать не будем, это неофициальная информация. Ну, конечно, это была ошибка. Просто в следующий раз это будет не ошибка, и никто не пойдет отстаивать спортсмена.
КУДРЯШОВ: Людмила из Москвы к нам дозвонилась. Людмила, здравствуйте. Если можно, будьте лаконичны, у нас мало времени.
ЛЮДМИЛА: Добрый вечер. Я хотела у Натальи спросить, как она относится к двум таким фразам, не мною сказанным. «Кто не может – ищет причины, кто хочет – ищет возможности». И вторая фраза: «Начни с себя». Вот все-таки вы много говорите, и все-таки по результатам мы судим, сами понимаете…
КУДРЯШОВ: Спасибо. Понятен ваш вопрос.
КОРОСТЕЛЕВА: Спасибо за вопрос. Ну, да, я согласна. Но, допустим, в этом году, перенеся травму, я сумела добиться лучшего результата в своей карьере – это бронзовая медаль, насколько вы знаете, и 10-е место в общем зачете Кубка мира. Это для меня наилучший результат в этом году.
МАЛОВИЧКО: Наталья Коростелева, бронзовый призер Олимпиады в Ванкувере в командном спринте, у нас сегодня в гостях. Жанр открытого письма как метод попытки повлиять на ситуацию – насколько он действенен, насколько уместно спортсменам прибегать к таким методам? Обсуждаем мы с вашей также помощью. Наташа, в общем, даже по звонку Людмилы я поняла, что возникает впечатление такое, что спортсмены-лыжники завидуют биатлонистам, просят побольше денег на проживание, на питание.
КУДРЯШОВ: Жалуются, но ничего не выигрывают.
МАЛОВИЧКО: Сами ничего не выигрывают. А когда получат деньги, могут повести себя и как биатлонисты, которые сейчас стали иногда походить на футболистов, понимаете? Когда мы выше того, чтобы общаться, у нас все хорошо, у нас все классно, только результаты не очень. Но суть не в этом.
КУДРЯШОВ: После прихода Михаила Прохорова в Союзе биатлонистов России все немножко поменялось.
МАЛОВИЧКО: Отдельными вопросами занимаются отдельные люди. Да, организацию наладили, но остается вопрос тренировки. То есть, понимаете, возникает впечатление, что если вам дать больше денег, вы скажете... Вот я уже читала такое мнение, что спортсменам всегда мало. То есть, вопрос не в этом. Что вы тренироваться не хотите – вот возникает какое впечатление у людей.
КОРОСТЕЛЕВА: Нет, вы знаете, если бы стоял вопрос в том, что чем больше ты тренируешься, тем больше у тебя будет результат... Если мы будем пахать с утра до ночи, мы все будем лежать на больничных койках, с перегруженным сердцем, связками, мышцами и так далее. И это все результаты системы. То есть, должны на результаты работать все, не только спортсмен. Спортсмен один ничего сделать не сможет.
МАЛОВИЧКО: А кто еще нужен? Кто вам нужен, скажите, чтобы добиваться результатов? Вот кто вам лично нужен?
КОРОСТЕЛЕВА: Нужен тренер и физиотерапевт хороший. Доктор, который, допустим, будем заниматься тем же питанием, организовывать какую-то систему – во всем мире сейчас приняты БАДы и гомеопатия. Ты не пойдешь в аптеку покупать этот БАД, он может быть запрещен, в запрещенном списке какие-то компоненты. Есть какие-то проверенные способы, о которых мы не знаем. Это не запрещенные способы. Мы не говорим, что надо сделать ЭПО и бежать, и пусть попробуют нас поймать. Об этом никто не говорит, и никто этого не хочет, и мы боремся против этого. Но в команде нету медицинского обеспечения нормального.
МАЛОВИЧКО: Хорошо, тренеры. Наши могут вам помочь тренеры, или вы уже склоняетесь к тому, что надо переходить к иностранным специалистам, как это ни смешно прозвучит по отношению к лыжам?
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, может быть, есть у нас тренеры хорошие, но их не допускают. Вот как уже говорили ранее, отрезают личных тренеров. То есть, личный тренер, он вообще никто получается. Государство пытается поддерживать личных тренеров. Но даже эти дотации для личных тренеров не всегда доходят до них.
КУДРЯШОВ: Наташа, такой вопрос. Вот вы написали это открытое письмо, президент нашей страны узнал о проблемах, которые, в частности, в федерации лыжного спорта нашей страны. Вот вы верите, что что-то можно изменить таким образом, вытащить на поверхность?
КОРОСТЕЛЕВА: Мы надеемся на это. Потому что это проблема не только лыжных гонок, это проблема вообще сейчас нашего спорта российского. У нас управленческая система, не хватает хороших менеджеров, которые организуют всю подготовку от «а» до «я». У нас вытаскивают какие-то конкретные проблемы, и один человек пытается охватить все. Но вы же сами понимаете, что это нереально. Даже в хорошей компании в любой есть какие-то помельче менеджеры, потом повыше уровень, есть генеральный директор. То есть, все равно все должно выстроено быть как-то так. Потому что федерация, я считаю, она такая большая машина, которая должна заниматься не только проблемой сборной команды. Это спорт в регионах, спортивные школы, массовый спорт. Нужна популяризация лыжных гонок вообще в России. А то нас приглашают на коммерческие старты... Коммерческий старт – это что? Если слышат слово «коммерция», значит, деньги. Это не так. Вот сейчас у нас будут проводиться в Перми, в Чусовом, соревнования для детей, в которых не платят нам деньги. Туда приезжает спортсмен для того, чтобы поддержать детей, пообщаться. В Рыбинске сейчас будут также соревнования 11 апреля. Я также туда собираюсь съездить, посмотреть, пообщаться. А у нас запрещают нам ездить на такие соревнования.
КУДРЯШОВ: А причины?
КОРОСТЕЛЕВА: Федерация внесла такой пункт в договоре, что мы должны с письменного согласия федерации только ездить на такие старты. Причем, это письменное согласие должно быть получено за месяц. Этот пункт реально есть.
КУДРЯШОВ: А как вы думаете, причины такого запрета?
КОРОСТЕЛЕВА: Они думают, что это понижает наш результат, я не знаю мотивацию.
КУДРЯШОВ: Если вы уедете на какое-то соревнование.
КОРОСТЕЛЕВА: Ну, видимо. Но вопрос не в том, что мы во время сезона, в разгар Олимпийских Игр сорвались и уехали. То есть, это тоже наша работа, мы работаем также на свой результат. А популяризация лыжных гонок, еще раз хотелось бы заметить, это же спонсоры, деньги, которых (как кричат на каждом углу) у нас не хватает, нам не дают и так далее. Хотя, с одной стороны, все говорят: мы выделяем на вас много денег. А нам в команде говорят, что денег нам совсем не выделяют. И хотелось бы поднять вопрос нашего Чемпионата России. Статус Чемпионата России в российских лыжных гонках очень занижен. Подходят спортсмены разговаривают, я говорю: почему не приехали те, не приехали эти? Народ спрашивает: а зачем сюда приезжать? Если ты выигрываешь, если ты занимаешь какие-то места, тебе говорят: ну, сюда не приехала сборная команда, какие-то спортсмены отдельные. Но я считаю, что это тоже работа федерации, чтобы как-то мотивировать, чтобы спортсмены хотели участвовать в Чемпионате страны.
МАЛОВИЧКО: Ну что, хотела я вам задать вопрос на засыпку: кто же должен возглавить федерацию – бывший спортсмен, чиновник или бизнесмен? Но это такая тема у нас для отдельного, наверное, разговора. Понятно, что тут надо многое менять в системе. В общем, большинство слушателей, как мы поняли, вас все-таки поддерживают. Как-то не вызывает у очень многих сомнения сам жанр открытого письма. Очень многие считают, что в такой ситуации, которая сложилась, даже такой метод борьбы может оказаться довольно действенным. Так что слова поддержки вам написали очень многие.
КОРОСТЕЛЕВА: Спасибо.
МАЛОВИЧКО: Спасибо вам за ваше выступление. Невзирая на все обстоятельства, а иногда и вопреки им, Наташа завоевала бронзовую медаль на Олимпиаде в Ванкувере. Спасибо вам большое и за этот сезон, и за все, что вы делаете. Спасибо.
КОРОСТЕЛЕВА: Спасибо за поддержку.
Послушать передачу можно на радио Маяк
